Констанс О`Бэньон - Пират и русалка
Девушка поднесла флягу к губам и сделала большой глоток. Он улыбнулся, когда Доминик вытерла губы тыльной стороной ладони, забыв, что лицо ее покрыто слоем мази.
– Доминик, – сказал он, беря у нее фляжку, – эта мазь тебе совершенно ни к чему. Никакие насекомые меня не беспокоят, а ведь я с утра без нее.
– Я… я просто не хочу обгореть на солнце.
– Понятно. Я забыл, что женщины готовы на все, лишь бы сохранить белизну кожи. Кстати, я еще на корабле заметил у тебя на носу веснушки. – Он взглянул ей в глаза, и его голос дрогнул. – Мне очень нравятся твои веснушки.
Она откинула назад голову и закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его близости. Как она переживет разлуку с ним? Ей захотелось узнать побольше о жизни Джуда, чтобы, простившись с ним навеки, она могла представить себе, что он делает и о чем думает.
– Расскажи мне о своей жене.
– Мэри была розовощекой и белокурой, с красивыми карими глазами. Наши матери выросли вместе. Они всегда надеялись, что когда-нибудь мы поженимся.
– Ты женился, желая угодить им, или так как хотел этого сам?
Джуд с удивлением обнаружил, что теперь может говорить о Мэри, не испытывая чувства вины. Но говорить о ней ему не хотелось. Его гораздо больше интересовала Доминик.
– Я бы предпочел поговорить о тебе, – сказал он, меняя тему разговора. – Например, много ли поклонников отдают дань твоей красоте?
Джуд наблюдал, как она, глубоко вздохнув, устремила взор мимо него в сверкающую морскую даль.
– Я ведь уже говорила – так много, что и не сосчитать.
– Что ты станешь делать, когда я уеду?
Доминик постаралась не выдать боли, которую испытала при этих его словах.
– Об этом я пока не думала.
– Ты вернешься домой? – Джуд попытался представить себе, как Доминик жила до встречи с ним. Она до сих пор была для него загадкой, и ему хотелось хоть что-нибудь о ней узнать. – У тебя же есть дом, не так ли?
Доминик отвечала уклончиво:
– Гваделупа всегда была моим домом.
– Ты была здесь счастлива?
Она улыбнулась, вспомнив дедушку.
– У меня было чудесное детство.
– И ты покинула дом и отправилась на Тобаго, чтобы работать в таверне «Голубой Пес»? – В его глазах Доминик прочла недоумение и упрек.
Она встала.
– По-моему, нам пора. Я знаю одно место, где мы сможем остановиться на ночлег. Там нам будет удобнее, чем прошлой ночью.
Девушка заметила, как медленно Джуд поднимался на ноги: очевидно, он все еще страдал от боли. Что поделаешь, они должны были торопиться.
– Нам придется идти быстро. Тогда мы поспеем туда до захода солнца, – сказала Доминик. – Там ты сможешь отдохнуть.
26
Лучи солнца пробивались сквозь листву стройных деревьев, растущих по обеим сторонам длинной аллеи. Несмотря на сильную усталость, Джуд был поражен красотой этого мирного уголка. По левую руку от него находился большой пруд с горбатым деревянным мостиком, по зеркальной водной глади лениво скользили черные лебеди.
– Что это за место? – спросил он, обернувшись к стоявшей рядом Доминик. В ее взгляде, обращенном на окрестности, светилась странная нежность.
– Оно зовется Уиндвордской плантацией. Когда-то здесь жил близкий мне человек. Теперь это место пустует, так что никто не станет возражать, если мы проведем здесь ночь.
– Здесь никто не живет? – изумился Джуд, недоумевая, как кто-нибудь мог по собственной воле покинуть такую красивую плантацию.
Доминик указала на дальний конец аллеи, выходивший на поросшую травой запущенную лужайку.
– Вот все, что осталось от хозяйского дома.
Джуд невольно ахнул, увидев две обугленные каминные трубы, торчавшие над почерневшими руинами. Должно быть, когда-то здесь высился великолепный дом.
– Какая жалость. Ты близко знала семью владельцев этого дома?
Джуд следил за выражением глаз Доминик и заметил в них бесконечную печаль.
– Да. Я знала их очень хорошо.
Внезапно он почувствовал укол ревности, и в его мысли закрались подозрения.
– Здесь жил кто-то, кого ты любила? – помрачнев, спросил он.
– Да.
– А почему они не отстроились заново? Это просто преступление бросить такое чудесное место.
Доминик сбросила на землю свой мешок и стояла, едва сдерживая слезы. В последний раз она видела свой дом, когда в нем бушевал пожар. На нее нахлынули воспоминания о счастливых временах, проведенных в окружении родных, и сердце девушки сжалось от боли.
Наконец она совладала со своим голосом и ответила:
– Хозяин этого дома погиб во время пожара. А его внук исчез, и никто не знает, где он.
– Этого внука ты и любила? – спросил Джуд.
– Человека, которого я люблю, зовут Валькур. – Доминик подобрала мешок и двинулась вперед по аллее. – Мы остановимся в хижине надсмотрщика.
Джуд шел рядом с ней, ощущая, как мучительно она переживает. Кто бы он ни был, этот человек, внушивший ей столь глубокие чувства, Джуду он был ненавистен. Доминик остановилась перед руинами дома, глядя на обугленный скелет некогда красивой лестницы. Джуд молчал.
Затем Доминик кивнула на заросшую тропинку, которая вела прочь от дома.
– Нам не следует стоять на открытом месте – кто-нибудь может нас заметить.
Когда они проходили мимо ряда брошенных хижин, губы Джуда скривились в презрительной гримасе.
– Похоже, рабы воспользовались случаем и сбежали.
Доминик взглянула на его хмурое лицо.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что одобряешь рабство?
– Нет, я не одобряю. А ты?
– Разумеется, нет, как я могу одобрять такое зверство! И хозяин Уиндворда тоже не одобрял. У него на полях трудились только наемные работники. Само собой разумеется, когда он умер, работники перебрались на другую плантацию.
– Я не фермер, – сказал Джуд, глядя на поля сахарного тростника, поросшие сорняками, – но даже мне ясно, что эта земля пришла в упадок.
Доминик тяжело вздохнула.
– Чем тут можно помочь. – Ее глаза неожиданно вспыхнули надеждой. – Может быть, однажды вернется Валькур и тогда… – Она покачала головой. – Давай посмотрим, в каком состоянии домик надсмотрщика.
Значит, Валькур, сказал себе Джуд. Так зовут человека, которого любит Доминик. Однако любовниками они не были, уж это Джуд знал точно. Ему не хотелось спрашивать ее, но он не удержался:
– И где же этот Валькур?
Они дошли до домика, который был больше и получше остальных. У него имелось даже переднее крыльцо.
– Я не знаю, – ответила Доминик, взглянув на Джуда. – И никто не знает.
Какую цену он заплатил за то, чтобы владеть ее телом, а ее сердце принадлежало не ему! Как он был глуп, предлагая ей стать его женой! Больше он не повторит этой ошибки.
